Этот легендарный французский кутюрье прославился под именем, которое сегодня известно на всех континентах – от Южной Америки до Австралии. Волею судеб в конце 1990-х он потерял все, что имел, в том числе и права на собственное имя. Ему пришлось пройти сложный путь возращения на большой подиум, переосмыслить свое творчество и возродиться под новым, звучным именем Hervé L.Leroux. Чем не легенда о Фениксе?
Раннее утро. Холл отеля Marriott в Тбилиси еще освещен настольными лампами, и кажется, что ночь продолжается. Работники отеля лениво занимаются своими делами, а я тем временем думаю о предстоящей беседе с дизайнером, навечно вписавшим свое имя в историю моды. Коко Шанель навсегда останется в памяти как создательница «маленького черного платья», Джанфранко Ферре – как король идеально скроенных белых сорочек, а Эрве Леже создал bandage dress – бандажное платье, которое свело и продолжает сводить с ума миллионы женщин. И мало кто знает, что Эрве Леже вот уж более десяти лет не работает над коллекциями созданного им бренда. В 1999 году он был вынужден покинуть свой Дом моды и открыть новый – под названием Hervé L.Leroux…
Наконец появляется он, мужчина средних лет с зачесанными назад волосами и в темных очках. С первой же минуты он располагает к себе, и я чувствую, что просто не посмею заговорить с ним о том периоде, когда всем казалось, что он уничтожен.
Доброе утро, месье Эрве. Как настроение?
Замечательно! Я в хорошем расположении духа.
Давайте начнем с самого начала. Вы помните момент, когда мода вошла в Вашу жизнь? Ваше самое яркое воспоминание?
Я помню, как решил заняться модой. Вы знаете, я родился на севере Франции, где не было практически никаких возможностей для творческого роста. После переезда в Париж первым делом начал изучать искусство. Так же я безумно хотел стать независимым от родителей, хотел работать. И стал парикмахером. После увлекся созданием шляпок... Это забавная история: как-то раз в доме моей бабушки я нашел книгу, где очень подробно описывалось, как делать шляпки, и это меня увлекло. Но я продолжал работать парикмахером. Первым в моей жизни «закулисьем» моды стал показ Chloe, который открывала знаменитая в то время модель Мари Хелвин. До сих пор помню, как она выходила на подиум с попугаем на голове. Это было потрясающе! В тот момент я и сказал себе: «Все, хватит! Я больше не хочу быть парикмахером. Я хочу быть дизайнером».
И какими были первые шаги?
Однажды Тан Гудичелли – он в конце 70-х был очень популярен и успешен – попросил придумать шляпы для его коллекции. В итоге я создал гигантскую шляпу в стиле Belle Époque, с лобстером на верхушке. Что-то в духе сюрреализма Эльзы Скьяпарелли... Через короткий промежуток времени он предложил мне сделать три платья для его шоу: его ателье было загружено, а до шоу оставалось всего три дня. Я на свой страх и риск согласился. Когда же я показал Тану свою работу, он был просто счастлив и заявил: «У тебя отличное чувство моды. Ты должен прекратить стричь и прийти работать со мной!». Конечно же, я все бросил и начал учиться шить. Это и стало началом моей карьеры дизайнера.
Месье Эрве говорит увлеченно, но не меняя тональности. Он улыбается, и видно, что воспоминания доставляют ему радость. Он фанатично любит моду и все, что с ней связано. Возможно, именно эта любовь и спасла его, когда ему пришлось начинать с нуля – заново создавать себя и новый бренд.
Бандажное платье – Ваш шедевр. Как оно появилось на свет?
Я создал собственный бренд в 1985 году, но это платье увидело свет в начале 90-х. Поэтому я считаю, что истинное начало моей карьеры пришлось на 90-е годы. Я готовил небольшое шоу в парижском Angelina Tea Salon. Коллекция была почти готова, но не хватало чего-то сильного и яркого для финала. К тому же у меня кончились ткани. Я поехал на фабрику и увидел на полу ленты из металлического люрекса. Я спросил: «Что это?». Мне сказали, что все это остатки от производства и будет выброшено. В итоге я забрал целую коробку этих лент, принес домой и начал прикладывать одну ленту к другой на деревянном манекене. Я хотел сделать платье без единого шва (это, кстати, фирменный знак бандажного платья) и при этом не хотел использовать застежки-молнии. Когда платье было готово, одна из моих клиенток легко его надела, но снять уже не могла! Так появилось мое первое бандажное платье.
То есть оно было создано только для шоу?
Да, но после шоу пришел настоящий успех. Это платье привлекло внимание не только множества людей, но и прессы. Первым о нем написал американский Elle. В статье было фото с показа... Ну, а после этого все пошло по нарастающей. Для следующего сезона я уже создал девять бандажных платьев. К нам начали приезжать байеры со всего мира, заказы поступали даже из Гонконга. Но проблема заключалась в том, что я просто физически не мог производить эти платья в большом количестве в короткие сроки. Пришлось расширять штат, чтобы удовлетворить всех заказчиков...
В чем же секрет этого платья?
Все просто: оно помогает женщине выглядеть сногсшибательно! Техника, созданная мною, дает возможность выглядеть потрясающе, потому что собирает и держит тело в тонусе, и даже неидеальное тело в таком платье смотрится выигрышно. Это своего рода современная вариация корсета, только без косточек.
Если сравнить Париж в начале Вашей карьеры и сейчас, что изменилось?
Тогда мода была страстью. А сегодня все думают только о прибыли. Мода превратилась в бизнес... Она и должна им быть, я это легко принимаю. Но когда на первом месте только деньги и нет мечты, творчества, волшебства – это печально... Мода как искусство мертва. Тогда легко можно было встретить знаменитого дизайнера в кафе. Люди были открыты к общению, можно было оказаться за одним столиком с Клодом Монтаной, Мюглером, Лагерфельдом... Я начал работать с Карлом после того, как встретил его на ужине, организованном моей подругой из Woman’s Wear Daily: она любила устраивать домашние вечеринки, что в Париже сегодня большая редкость. Это были обычные посиделки, а не благотворительные званые вечера. Так вот, на этом ужине мы с Карлом разговорились о корсетах – в тот период все были помешаны на них. Мы встретились в субботу, а в понедельник позвонила подруга и сообщила: «Карл хочет видеть тебя! Хватай свои эскизы и иди к нему!». При встрече Карл заявил: «Мне плевать на твои эскизы. Я ищу ассистента в Fendi в Риме», – и я ответил: «Да!». В следующую пятницу я уже летел в Италию. После я перешел в Chanel и проработал там год, бок о бок с Лагерфельдом...
Да, в словах Леже есть истина. Сегодня молодой дизайнер должен преодолеть барьер из десятка ассистентов, PR-менеджеров и охраны, чтобы хотя бы поздороваться с Карлом Лагерфельдом. Дизайнеры больше не в тени, они вышли в свет и получили статус звезд, наравне с актерами и певцами. Их лица стали еще одним орудием популяризации брендов и развития бизнеса. Эрве Леже – исключение из этого правила: он открыт для всех, дает мастер-классы в университетах, встречается со студентами и, в меру своих возможностей, помогает им. В 70-х, 80-х, 90-х дизайнеры были свободны. Даже модные показы были более театрализованными. Недаром сегодня слово show все чаще заменяется сухим runway. Достаточно вспомнить Монтану и Мюглера: девушки в их шоу были прекрасны, одна их походка будоражила сердца мужчин... Месье Эрве гордится и считает себя счастливчиком: еще бы, ведь ему довелось поработать с первыми топ-моделями – от Линды до Синди. Они были готовы на все, лишь бы стать участницами его шоу. А главное, они обожали моду и одежду. Леже признаётся, что вещи частенько исчезали после показа...
Вам не по душе нынешние модели?
Нет, я не хочу сказать, что сегодняшние модели некрасивы. Но они все одинаковые – худые, безэмоциональные. Они словно роботы, никакого шарма... Показы стали скучными и не вдохновляют. Мне нравятся шоу Victoria’s Secret, потому что это всегда праздник.
А что Вы скажете насчет нового поколения дизайнеров?
Мне очень нравится, что делает молодой дизайнер Марк Фаст. Сегодня модная индустрия перенасыщена именами и бежит со скоростью света. В Париже вы можете купить любую вещь сразу после шоу. Немыслимо! Например, магазин Collette выставил на продажу вещи с показа Moschino через час после его окончания. Это забавно! И мне это нравится.
Кстати, что Вы думаете о творениях Джереми Скотта?
Он смешной. И делает вещи, очень смелые для нашего времени. Эдакий современный Энди Уорхол, но в индустрии моды.
Можно ли увидеть талант дизайнера в одном эскизе?
Нет. Эскиз – это всего лишь 5% всей работы. Ты можешь придумать что угодно, ты можешь хорошо рисовать, но если ты не можешь своими руками сделать платье – это все не имеет смысла. Талант виден только в готовой вещи. Помню, когда я в первый раз увидел работу Александра Маккуина на обложке Woman’s Wear Daily, то сказал сестре: «Этот парень талантлив!». И оказался прав. Для меня он – абсолютный гений современности.
Вечером мы вновь встречаемся с Месье Эрве на ужине в честь его приезда в Тбилиси, организованном нашей общей подругой Софией Чкония. И мне везет: нас сажают рядом, и мы, словно старые знакомые, продолжаем беседу. Вокруг шумно, слышен перезвон бокалов и громкие тосты за соседними столиками. Говорим много и о разном: о городах, у которых есть история; о том, что Заха Хадид придумывает потрясающие вещи, но Леже считает, что это не должно быть архитектурой; о том, что ему нравится дождь, так как у него сад...
Сад?! Вы же не работаете с цветочным принтом?
О, я ненавижу принты. Но цветы дают мне большее – цвета! А еще идеи форм для платьев. Знаете, иногда цветы могут выглядеть очень странно. И, конечно же, сад – место для релаксации. Мода – это динамичный бизнес: нужно создавать одну коллекцию за другой, а это утомительно. Сад учит терпению – каждый цветок распускается в свой, определенный час, и его нужно смиренно ждать. Поэтому я делаю небольшие коллекции, чтобы иметь возможность иногда сделать паузу и подумать над тем, что я делаю и куда идти дальше...
Интервью Станислав Караваев Фото Пресс-материалы
Материал опубликован в двенадцатом номере
