Жил-был на свете мальчик, и звали его Галиб – «Победитель». Он родился в маленькой горной стране, в деревушке под названием Гараджала, через год после окончания гражданской войны. Как и многие в 90-е годы, мечтал переехать в столицу. Родители прочили ему серьезную карьеру в каком-нибудь респектабельном офисе, но он оказался темной лошадкой...
«Он пришел практически с улицы, мальчик без специального образования», – вспоминает София Чкония. Выбился в финалисты основанного ею конкурса молодых дизайнеров Be Next, когда ему было всего 19 лет, в качестве награды отправился в Милан продолжать обучение. И остался в Италии. В прошлом году в городке Реджо-Эмилия грузинский азербайджанец Галиб Гасанов и итальянский китаец Лука Лин основали модный бренд Act no1 и победили в Риме, на XIII конкурсе Who Is On Next? – главном итальянском конкурсе молодых дизайнеров, проводимом по инициативе Франки Соццани (и в том году впервые прошедшем без нее). Свою первую – круизную – коллекцию ребята представили на White Show Milano, и Vogue Italia сразу пригласил их в корнер Vogue Talent представлять весну и лето2017 на миланской Неделе моды. Act no1 расшифровывается как Act numero uno – первые решения, первые поступки, первый опыт, пестрые лоскутки воспоминаний детства и, конечно, бесчисленные истории, которые могут рассказать молодые люди. Истории о тонких материях и грубых стежках суровой реальности, акт переосмысления некогда увиденного и услышанного: шероховатости ковров, когда касаешься их с закрытыми глазами, мелькания иголки в маминой руке, обилие сдержанного черного цвета, уже ставшего визитной карточкой многих грузинских дизайнеров... Не испорченный выхолощенным академизмом, любопытный и наблюдательный, этот молодой человек приковывает внимание своей самобытностью.
Bашему отцу был не очень по душе Ваш выбор профессии. Потом это прошло?
Вначале он был не рад, это точно. Но, когда увидел мою решимость, стал, как и мама, величайшим моим сторонником. Они оба сделали для меня очень много. Благодаря им я добрался до этого этапа.
Об Act no1 говорят, что одна из первоочередных задач этой марки – рассказывать истории. А с чего начинается Ваша личная история успеха?
С того, что я рос одновременно в нескольких культурах, традициях и языковых средах. Это вдохновляет!
А в Азербайджане бывали?
Дважды. В Баку был, когда мне было 12, с той поездки прошло уже больше десяти лет... Хотелось бы в ближайшее время снова съездить. У меня там есть несколько друзей, с которыми я познакомился в Тбилиси и через общих приятелей.
Гараджала – это в Алазанской долине? Поделитесь с нами воспоминаниями.
Я рос в сельской местности, где все жители азербайджанцы. Рос в доме, сплошь застланном коврами, с большим садом. Вдохновляли меня мама и старшая сестра. Это было время, когда еще не было ни социальных сетей, ни компьютеров. Мы проводили время, играя в саду с соседскими детьми. Я был довольно общителен, но если не с кем было поиграть – с удовольствием придумывал свои собственные игры или рисовал.
А в 16 лет Вы уже определились с профессией?
Ну, я параллельно со школой три последних года проучился в частной школе, потом поступил в тбилисский Национальный университет театра и кино, получил полную стипендию, а вскоре перебрался в Милан.
Говорят, Вы очень прилежно учили грузинский язык.
Мне всегда были интересны языки. В деревне я учился в азербайджанской школе, пять раз в неделю у нас был грузинский язык и литература с замечательной учительницей Лией Мукбаниани. Она приложила столько усилий к моему образованию вообще и к тому, чтобы я заговорил по-грузински, в частности!
Интересно: пишут, что Вы всегда были одержимы модой... Так что же, это Гараджала оказалась таким неиссякаемым источником вдохновения?
Я с самого детства любил создавать истории, в основном рисуя. Позже, уже подростком, открыл для себя повествование посредством визуального искусства – и самым близким мне способом оказалась мода: она позволяет смешивать музыку, театр, высокое искусство и ремесло в одном предмете, таким образом транслируя абсолютно любое послание. Все это не имеет никакого отношения к тому, где вы живете. Вдохновлять может простейшая вещь: принт на бабушкином покрывале, ковры в комнате... Так что интерес к профессии пробуждался постепенно. Когда я понял, что могу одновременно рисовать, лепить, создавать что-то на человеческом теле, делиться музыкой и сообщать что-то окружающему миру, я сказал себе: «Вот этим я и займусь!».
О Вас очень тепло отзывается Лаша Девдариани...
Это замечательный человек! Свои первые шаги в моде я сделал под его руководством. Перед поступлением в частную школу он принимал у меня небольшой экзамен, так мы и познакомились.
Вы неравнодушны к социальным проблемам. Красной нитью в Вашем творчестве проходит тема стресса. Как Вы к этому пришли?
Это был мой первый месседж, потому что это про реальность. Я предпочитаю иметь дело с реальностью, а не с социальными иллюзиями.
Что же для Вас означает стресс? Он мотивирует или подавляет?
Стресс – это давление повседневной жизни. В целом он мотивирует, по крайней мере заставляет чего-то добиваться. Но все-таки это давление...
На Западе к стрессам, кажется, более серьезный подход, чем в бывших советских республиках...
По-моему, на Западе немного преувеличивают.
Вы выпустили очень агрессивную коллекцию в темных тонах. Каков был подтекст?
Это был протест против любой жестокости в отношении женщин, и не только. Вот почему она произвела такое впечатление.
Вы хотите, чтобы все женщины так одевались?
На самом деле мне нравится, когда женщины примеряют разные стили, разные цвета. Свобода – вот что действительно важно.
Раз уж речь зашла о женщинах, скажите: Вы верите в стопроцентное гендерное равенство?
Я определенно за равенство, без всякого «но». Все различия – это накопленные прошлыми поколениями маркеры в нашем сознании.
Вы часто вплетаете в ткань своих историй темы жестокости, насилия, войны, даже связываете с ней пристрастие к черному... Но почему, ведь к моменту Вашего рождения война уже закончилась?
Это так, но я все еще ностальгирую по послевоенной Грузии 90-х. Я застал другие, не менее трагичные, события – 8 августа 2008 года... Черный – разносторонний цвет: он самый глубокий и в то же время самый поэтичный. Да, он может транслировать тоску, но он же и бесконечно элегантен.
А в Грузии и в Италии черное воспринимают одинаково?
В Италии это скорее прерогатива вечерней одежды или строгого дресскода. В Грузии – цвет повседневности, людям просто нравится его носить. В конечном же счете все упирается в личное восприятие, выбор всегда очень индивидуален.
Говорят, итальянцы и азербайджанцы похожи: и те, и другие очень эмоциональны, живут большими семьями, им не требуется большого личного пространства. Вам комфортно в Италии?
Мы, может быть, и похожи во внешнем плане, но по существу очень разные. Итальянцы действительно очень открыты и свободны, я легко нахожу с ними общий язык. Чего действительно не хватает, так это дома.
Привыкли к местной кухне? Посоветуйте, куда можно зайти после Вашего шоурума.
Я сейчас поглощаю столько пасты, сколько никогда прежде. Люблю Tagliatelle ai funghi. Честно говоря, по Реджо-Эмилии прогуливаться не приходится, это сейчас место интенсивной работы, но в Милане я знаю отличное кафе, называется Bianco Latte, – на мой вкус, у них лучшее мороженое в городе.
Насколько непреодолима дистанция между Западом и Востоком? Стоит ли пытаться всех понять и все объяснить?
Разнообразие прекрасно! И здорово пробовать новое, смотреть с позиций разных культур. Мы должны уважать друг друга, это лучший способ обо всем договориться.
Интервью: Сона Насибова
Фото: Francesco Vincenti
