Ее прадедушкой был Зигмунд Фрейд, создатель психоанализа. Дед – архитектор Эрнст Фрейд, отец – художник Люсьен Фрейд, представитель фигуративной живописи. А сама Белла Фрейд стала fashion-дизайнером; одежду бренда Bella Freud носят редактор британского Vogue Алекса Чанг, супермодель Кейт Мосс и другие медиа-персоны и мировые звезды. Гены определяют многое. В случае Беллы ими объясняется ее взгляд, проникающий внутрь предметов и явлений, стремление к анализу причин, да и то, как обстоятельно она отвечала на наши вопросы.
Kогда у Вас впервые проявился интерес к моде?
Я не уверена, что это можно назвать интересом к моде, я бы обозначила это скорее как интерес к одежде. Я начала интересоваться одеждой в возрасте девяти лет. Кстати, ребенком я любила надевать одежду для мальчиков: мне казалось, что так я становлюсь сильнее. А в подростковом возрасте меня привлек панк-рок. Он был на то время очень модным и нес в себе возможность самоидентификации, возможность меняться.
Но почему Вы чувствовали себя сильнее в одежде для мальчиков?
Я родилась в 1970-х, когда быть женщиной означало изначально находиться в невыгодном положении. Когда я училась в школе и меня спрашивали, кем я мечтаю стать, мне всегда хотелось сказать: фермером. Но вместо этого приходилось говорить, что моя мечта ‒ выйти замуж за фермера. Потому что фермером, в общем понимании, мог быть только мужчина. Сейчас все по-другому.
Вы родились в Лондоне, где есть престижный Центральный колледж искусств и дизайна имени Святого Мартина. Почему же Вы отправились поступать так далеко, в римскую Академию костюма и моды?
Я влюбилась в итальянца и переехала в Италию. В целом академия оказалась не так уж хороша. Мне больше нравилось наблюдать за работой итальянских ремесленников, изучать их высокие стандарты изготовления одежды: как они делают швы на фалдах пиджаков, обрабатывают петли для пуговицы ‒ это все делалось вручную... В 80-х годах в Риме было много крошечных ателье, швейных и обувных мастерских, и мне нравилось наблюдать за работой мастеров. Потом я окончила академию и пошла учиться в школу для швей. А вот это уже был тяжелый труд, но для меня он оказался самым важным и полезным. В этом не было ничего от моды, только труд, зато я узнала секреты техники шитья.
Как Вы начали работать у Вивьен Вествуд?
Я работала у нее на показах, будучи еще подростком. По окончании колледжа вернулась к ней, работала ассистентом. Признаюсь, это было непростое время! Через три года я ушла и основала собственный бренд. Но у Вествуд я научилась многому, и самый важный из всех полученных уроков – всегда идти вперед, несмотря на трудности и преграды. Я научилась у нее смелости ‒ это качество просто необходимо в модном бизнесе.
Какие ткани Вы используете?
Мне нравится шотландский твид и такая традиционная английская фланель. Я люблю приглушенные тона. Сейчас, видя свои модели на фото в Instagram, я понимаю, как меняются требования к ткани: она должна выглядеть привлекательно даже на фото. Если я хочу продать много моделей, я должна создавать такие, в которых девушки выглядели бы произведениями искусства. Я стараюсь смотреть на свое творчество под разными углами.
Каким Вам видится фанат бренда Bella Freud?
Мне кажется, это тот, кто хочет, чтобы его заметили, но еще не нашел себя, свой стиль. И мне нравится представлять, что найти себя он может именно в моем свитере. Тех, кому нравится наш бренд, очень много и это все, конечно, разные люди. Но мне кажется, что все они воспринимают мои свитера прежде всего как дополнения к себе. Порой, гуляя с собакой и встречая девушку в джемпере моего бренда, я думаю: как мило, что она выбрала именно меня, чтобы рассказать о себе!
Почему основой Вашей коллекции стал именно джемпер?
Я начала с джемперов, потому что их довольно просто делать и легко представить, какими они будут. К тому же мне нравится их двойственность: мягкие и то же время довольно плотные на ощупь, они как бы представляют вас и вместе с тем скрывают. Джемпер сопровождает вас всю жизнь, и он всегда связан с модой ‒ образ вроде бы привычный и знакомый, но каждый раз новый, меняющийся. Для меня он стал страницей, которую я пишу сама, и я получаю от этого огромное удовольствие!
А как появился джемпер с надписью Ginsberg is God, Godard is Dog?
Я снимала короткометражный фильм вместе с Джоном Малковичем. До этого я уже мечтала поработать с режиссером, не связанным с миром моды, но интересующимся ею. Как-то меня представили Малковичу. Мы вместе сняли три фильма ‒ они есть на моем веб-сайте. Последний из них про группу девушек-битников, которые ждут поэта, ждут начала поэтических чтений. В 1970-х были популярны футболки с надписью Clapton is God, потому что для некоторых рок-музыкант Эрик Клэптон действительнобыл богом. Мне хотелось найти героя, столь же популярного в мире литературы, как он в мире музыки, – им стал писатель Аллен Гинзберг. Но на самом деле для меня богом является любовь. Я по-настоящему счастлива, когда вижу, как любовь мотивирует людей, как она заставляет их действовать, с уважением относиться к другим и самим проявлять чувство собственного достоинства. Я говорю сейчас не про ту всеобщую любовь, к какой призывали хиппи, – я говорю о том чутком, бережном отношении друг к другу, в котором так нуждаются современные люди...
Поговорим еще о Вашей работе в кино. Фильм Hideous Man, созданный Вами совместно с Малковичем, отличается заметной детализацией и особой атмосферой. Кто еще работал в команде?
Над этим фильмом работала самая большая команда. Джон выдавал идеи, а я придумывала истории с костюмами, проводила кастинг... Это было волнующее время, когда на съемочной площадке собрались люди, имеющие отношение к музыке, кино, просто друзья!
Вы часто упоминаете 70-е годы. Как видно, там осталось еще что-то, кроме детства и юности? Что заставляет Вас возвращаться в то время?
Для меня эти годы стали, помимо детства, временем взросления, когда я, окончив школу, начала отделяться от семьи, временем самоидентификации, протестов против общества, традиций... Я не люблю ретро, не люблю погружаться в ностальгию. Но мне нравятся цвета, которые тогда были модны, меня привлекает сочетание гладких и сетчатых фактур. Мне нравится графика 70-х. Долгие годы люди ориентировались на эстетику тех лет, сейчас чаще говорят о 90-х... Пришло другое поколение, оно уже достаточно взрослое, чтобы начинать оглядываться назад, лет на двадцать, с тем чтобы исследовать то время и найти для себя нечто значимое. Конечно, 90-е годы тоже были интересными, но для меня самым важным временем стали 70-е!
Вы увлеченно придумываете надписи для джемперов, ведете газетную колонку о моде. Кто же Вы – журналист, занимающийся модой, или дизайнер, пишущий для прессы?
Я дизайнер-модельер, эта профессия – моя кухня. Мода для меня – это возможность высказаться. Но мне доставляет удовольствие и писать, я также занимаюсь дизайном интерьеров, снимаю кино. Я стараюсь изо всех сил, и это делает меня счастливой. Когда я работаю над чем-то, то целиком – душой, телом и умом ‒ отдаюсь этой работе. А когда у меня что-то получается, это вызывает новую волну креативных идей.
Ваш бренд предлагает также ароматические свечи и парфюмерию. Какой у Вас любимый запах?
Когда я была маленькая, мы жили в Марокко. До сих пор помню огромный, солнечный марокканский базар, над которым витают волшебные восточные запахи. Эти ароматы всегда со мной, они действуют на меня расслабляюще.
Как Вы думаете, почему зависимыми от моды чаще всего оказываются именно женщины?
Традиционно этот бизнес ориентирован на женщин. Это и понятно – у них богаче гардероб и больше разнообразия в одежде: они носят и брюки, и юбки. Новремена меняются, мир моды расширяется и для мужчин. И, что немаловажно, меняется само отношение к тому, что мы носим: молодежь все больше интересуют вопросы переработки одежды, ее повторного использования.
А что важнее в моде: следовать трендам или думать об экологичности одежды?
Одежда должна быть желанной ‒ это самое важное, иначе все остальное не будет иметь значения. И суть нашей работы именно в том, чтобы делать такую одежду, какую будут желать. Так что перед тем, как воплощать в одежде экологические принципы, нужно хорошенько продумывать дизайн.
В конце XIX – начале XX века инфлюенсерами были чаще всего художники, затем ими стали актеры, потом писатели; эпоха битников началась с «воцарения» поэтов, а закончилась тем, что задавать тон в моде стали музыканты. Как Вы думаете, почему сейчас инфлюенсерами оказались сами модельеры?
За последние двадцать лет мода сама стала модным занятием. Когда я заинтересовалась этим делом впервые, она находилась в специфичной сфере интересов – была нишевым явлением, ориентированным на чудаков или богачей, и частенько становилась мишенью для насмешек. Огромный сдвиг произошел, когда на High Street поняли, что на моде можноделать неплохие деньги, приглашая креативных дизайнеров, а не просто тиражируя ужасные копии. Оказавшись доступной и для людей с невысоким доходом, мода завладела их умами. В среде дизайнеров появились свои звезды ‒ алхимики собственного стиля, созидатели потенциального счастья для мужчин и женщин, желающих чувствовать себя особенными, верить в свою неповторимость. Возникает вопрос: где дизайнеры берут идеи, чтобы дать людям все это? Ответ: везде!
Интервью: Ирина Белан
Фото: пресс-материалы
Материал опубликован в пятьдесят восьмом номере.
