Пустое фойе отеля, на часах 19:40. Через двадцать минут должен начаться концерт группы No Smoking Orchestra в Центре Гейдара Алиева, с которой Эмир Кустурица колесит по свету, а он еще даже не выходил из своего номера. Каждая утекающая минута делает все более призрачными наши шансы поймать всемирно известного кинорежиссера для интервью и съемки... Но вот раздвигаются двери лифта, и появляется он: такой же громадный, как на экране, с такой мощной энергетикой, что кажется, будто от него можно зарядить все гаджеты в округе, такой же обаятельный, как все его киногерои, и – несмотря на свою репутацию сербского хулигана – неожиданно галантный. Эмир терпеливо позирует на камеру, царственным жестом расписывается в моем дневнике, и «жизнь как чудо» более не метафора... О беседе с Кустурицей я грезила задолго до того, как меня занесло в журналистику. То были упоительные времена, когда я только открывала для себя этого беспредельщика из Сараево: «Папа в командировке», «Время цыган», «Андеграунд», «Завет»... Бешеный балканский ритм, трагикомический калейдоскоп событий, крышесносный гротеск под цыганские напевы – немудрено, что европейское кино сдалось перед таким напором, увенчав вихрастую голову югославского кинопророка аж двумя пальмовыми ветвями! Так Кустурица занял свое место в ряду легендарных режиссеров современности, став частью «балканского мифа». Ну, а мы попали в число счастливчиков, которым удалось пообщаться с мэтром.
В 90-х Ваш фильм «Андеграунд» казался гиперболой, трагикомичной пародией на исторические события. В наш цифровой век, когда фальсификация истории, подлог фактов становятся обыденностью, в чем Вы видите выход?
Я с большим скептицизмом смотрю в будущее. Реальность сильно расходится с нашими иллюзиями... Благодаря глобальному развитию средств массовой информации манипулировать человеческим сознанием стало очень легко. Но вопрос в том, кто управляет этими средствами массовой информации. Кому это выгодно? Сейчас легко дискредитировать человека, имеющего свою, отличную от всех, точку зрения, замуровать его стеной молчания и освещать только ту позицию, которая выгодна. То же самое происходит и с историческими фактами. Поэтому лучший выход − читать между строк. И вообще больше читать...
В современном мире «прав тот, кто изобретает айфон». А на Ваш взгляд, за кем должна быть правда?
Сейчас мы оказались в центре технологической революции и, как мне думается, она меняет людей к худшему. Все поголовно хотят стать частью системы, не понимая, хороша ли эта система вообще. Они теряют свою личность. По мне же, прав тот, кто сохраняет свою индивидуальность, не поддается общему потоку, у кого есть свой курс, свое мнение, и неважно, выгодно ли оно остальным.
Почему Вы обратились к жанру документалистики, сняли биографический фильм о Марадоне? Неужели «время цыган» для Вас закончилось?
Я обращался и обращаюсь к разным жанрам. Документалистика для меня интересна тем, что позволяет показать настоящего человека − вне определенных социальных ролей, такого, каков он на самом деле, а не такого, каким его привыкли видеть. Ну, и еще привлекает возможность показать исторические события через жизнь определенного человека. Это всегда интересно − такой художественный эксперимент.
Эмблема учрежденного Вами международного кинофестиваля Kustendorf – волк против поезда, а слоган взят из песни Боба Марли: «Останови этот поезд!». Так Вы и есть этот волк, намеренный остановить поезд?
Я всегда был на стороне тех, кто борется за свое достоинство и мораль. Речь идет не о той морали, что диктуют нам политики или Ватикан. Для меня это такое метафизическое понятие, нечто способное спасти людей от самоуничтожения. Я верил в это всю жизнь. Но сейчас, на мой взгляд, это становится, к сожалению, все менее и менее важным...
Своим творчеством Вы боретесь с колонизацией сознания зрительской массы. Насколько эффективна эта борьба? И кто в ней победит, как Вы думаете?
Современное кино очень изменилось, теперь его делают для телевизора. В Европе это называют минимализмом. А я старомоден и по-прежнему занимаюсь магическим реализмом. Таким я и останусь. И мне хочется верить, что в кинематографии останется время и место для всего.
Еще в 80-х Вас провозгласили режиссером XXI века, Вы четвертый режиссер в истории Каннского кинофестиваля, получивший две пальмовые ветви. Не считаете ли Вы, что это само по себе ставит Ваше дальнейшее творчество выше любых систем оценок?
Для меня эти награды имели большое значение. Но всегда есть к чему стремиться. Говорить, что это определенный рубеж в творчестве и того, что ты достиг, достаточно, никогда нельзя, иначе дорога теряет смысл. Если сейчас размышлять, хочу ли я получить еще одну Пальмовую ветвь... скорее, нет. В прошлый раз я не успел подать документы, когда закончил снимать фильм «По млечному пути»: оказывается, отправить нужно было за год, а на следующий год они меня не пригласили. Этот фестиваль сейчас очень изменился. Я не понимаю, что с ним произошло, но сегодня это фестиваль не автора, а селектора. Те, кто отвечает за отбор, ведут себя, как футбольные тренеры, и участвовать в таких соревнованиях я не вижу смысла.
«Я хочу дарить людям утопию», – заявили Вы однажды. Ваш Мечавник – попытка реализовать эту утопию, возможно, единственная удачная попытка за всю историю человечества. Но даже там царит «сладкая диктатура», как Вы сами выразились. Значит ли это, что в этом мире, как ни крути, без диктатуры не обойтись?
Мы строили Мечавник с мыслями, что он станет городом культуры, науки, фестивалей... Здесь не было идеи диктатуры, скорее продвижения тех постулатов, которые для меня важны. Это всего лишь городок, он маленький и как бы возвращает к былым временам, к колыбели христианства. Поэтому он имеет размеры монастыря.
Как Вы расцениваете процесс глобализации? Нужно ли ей противиться? Ваше отношение к мультикультурализму?
Я против глобализации. Считаю, что людей нужно от нее защищать. Возможно, именно она виновата в нестабильности в современном мире. Свободные государства подвергаются нападениям как раз из-за своей свободной политики. Глобальная культура нас убивает, она превратилась в пропаганду. Языком кино все больше становится пропаганда, и в такое время я хочу сохранить свою культуру. Ощущение этнической принадлежности нужно не только для философского мировоззрения, но в первую очередь − для психологической стабильности.
Вы уже в четвертый раз проводите фестиваль классической музыки «Большой». Почему именно классическая музыка, а не, допустим, рок-фестиваль, ведь это более соответствовало бы Вашему имиджу «бунтаря с гитарой»?
Это фестиваль русской музыки, потому что я считаю, что русские композиторы оставили после себя великую музыку и огромный вклад в мировое искусство вообще. О своей братской любви Россия и Сербия говорят давно. В I мировую войну царь Николай вступил из-за Сербии, но сейчас мирное время и эти идеи не особо реализуются. А фестиваль помогает их осуществлять. Именно благодаря русской музыке можно лучше постичь дух русского народа, огромный спектр его культуры.
Вы как-то сказали, что цивилизация не может развиваться дальше без сильных идей. Но в какой области нужно искать эти сильные идеи? Может быть, они уже есть у Вас?
Я думаю, идеи можно черпать из истории. Многое повторяется, поэтому всегда полезно обращаться к глобальным темам, затрагивающим вечную проблематику. Я вот сейчас планирую снимать фильм о Чингисхане, недавно написал сценарий. Получился такой личный дневник великого воина. Он показан там не хорошим, не плохим, а настоящим: со своими эмоциональными переживаниями, вопросами вечного морального выбора... Еще меня заинтересовала тема гражданской войны в Судане, может, сделаю фильм и об этом. Конечно, от нашей цивилизации это далеко, но происходивший там геноцид должен волновать каждого.
Вы как-то сказали, что не вернетесь в Сараево, потому что там сожгли Ваш дом. На моей родине до сих пор миллион беженцев, которые уже 30 лет не могут вернуться в свои дома, оставшиеся на оккупированных землях. Тысячи беженцев из Афганистана и Сирии, спасаясь от войны и нищеты, стремятся в Европу. Как Вы думаете, смогут ли все они обрести новый дом?
Я смог найти такой дом − это город Мечавник, который я сам построил на границе Боснии и Сербии. Мне здесь хорошо. Он вдали от цивилизации, далеко от тех, кто когда-то принес нам беды. Я надеюсь, что и эти люди тоже смогут однажды обрести свой дом. Рано или поздно каждый человек находит место, где ему хорошо, и может называть это домом...
У нас в Азербайджане сохранился культ многолюдных свадеб. А на Балканах все еще играют шумные свадьбы, демонстрируют гостям подарки для новобрачных? Как Вы считаете, такие традиции нужно сохранять или это пережиток прошлого?
Да, на Балканах действительно празднуют свадьбы очень пышно, несколько дней. Мне кажется, это прекрасная традиция, и я надеюсь, что она сохранится. Потому что это наша история, наши корни, и очень важно, когда они прорастают через поколения. На этом все держится.
Улицы Вашего Мечавника Вы назвали в честь значимых для Вас личностей: Николы Теслы, Эрнесто Че Гевары, Диего Марадоны, Федерико Феллини, Ингмара Бергмана, Иво Андрича, Брюса Ли, Андрея Тарковского... И даже поставили памятник Джонни Деппу. Кому еще Вы поставили бы памятник? И в каком городе хотели бы увидеть памятник себе?
Да, действительно, такой памятник есть, а скоро появятся и другие, кандидатур много! Но о памятнике самому себе я никогда и не думал... Вы как раз и натолкнули на мысль. Как надумаю − расскажу.
Каким Вам хотелось бы запомниться в истории: режиссером, актером, музыкантом, строителем утопии? А может, просто балканским бунтарем?
Мне интересно многое: кино, музыка... Мне вообще кажется, что они как брат и сестра – родственные жанры. Мне интересна и литература – этакое интеллектуальное любопытство, и мне нравится писать самому. Мне нравится строить, создавать что-то для потомков. И во всех этих направлениях я выражаю свои взгляды, свои идеи, принципы − это все единое целое. Я не знаю, чем буду заниматься завтра, что мне захочется делать, но ни в одном из этих направлений я никогда не изменю себе.
Редакция Nargis выражает глубокую признательность продюсерскому агентству Premier Ltd. Art Management и лично его генеральному директору Назакет Касимовой за помощь в организации интервью и съемки.
Интервью: Лейла Султанзаде
Фото: Пярвиз Гасымзаде, пресс-материалы
Материал опубликован в 68-м номере.
