Несколько лет моей студенческой жизни я каждый день, идя на занятия, проходила мимо памятника Гусейну Джавиду, и он всякий раз поражал меня своей монументальностью. Невозможно было не залюбоваться тем, как, словно в бешеном вихре, перемешались Иблис, Сиявуш, Хайям, Безумный Князь и другие персонажи поэта, в то время как сам он, объятый невыразимой грустью, погружен в глубокое раздумье над трагическими коллизиями своей жизни и судьбами Родины...
Годы спустя автор этого памятника галантно поцелует мне руку после нашего разговора. Миновавший отметку 90, познавший счастье и утраты, он предстанет передо мной простым, улыбчивым и немного смущенным от излишнего внимания к своей персоне. Удивительно было видеть, как прославленный ваятель, рассыпавший свои внушительные работы по всему Баку (и не только), смахивает невольную слезу и… без устали иронизирует над самим собой. Как в человеке, посвятившем себя служению холодной, застывшей форме, умещается столько разных эмоций?
Итак, перед вами Омар Эльдаров – художник, который всю свою жизнь облагораживает облик Баку, стараясь сохранить его богатую историю. Следуя совету великих отсекать все лишнее, я и в этой беседе с ним отсеку свое авторское «Я», чтобы оставить читателя наедине с героем интервью и его эмоциями.
БЕЗВОЗВРАТНО
Время было такое... разное. Пока я катался на крыше поезда, другие сидели в окопах. Но я бы с радостью вернулся в свое прошлое, прямо в первый класс... Передо мной открывался такой долгий, насыщенный путь, много новых лиц, много смеха... А я ведь был шалун. Хоть и самый маленький в классе, обожал цепляться к самому рослому, в школе такие, как правило, бывают немного тугодумами. И однажды он меня чуть не убил. Я все шутил над ним, издевался, а он молчал-молчал, а потом схватил, кажется, чернильницу – да как запустит в меня! Я еле увернулся. Чернильница разбилась вдребезги. Больше я и не смотрел в его сторону.
ВДОХНОВЕННО
Я не задумывался о конкурентах. Новизна – вот что меня притягивало, точнее, настраивало на творчество. Глину домой не потащишь, а простого пластилина в магазинах было не найти... И вдруг мальчику дают эту самую глину и говорят: деточка, вылепи яблочко! А если после этого еще и похвалят – он вам впридачу и голубя вылепит... Но главное – его вдохновляет сам процесс. Так моя первая учительница, давшая мне глину в первый раз, подкрепила мои творческие амбиции, хотя до этого я только рисовал.
МАКСИМАЛЬНО
У детей еще нет «профессиональной скромности». Если ребенок занимается спортом, то верит, что обязательно станет чемпионом мира. Вот и я из тех детей, что верили. Грезил о Петербурге, видел его на картинках, создавал свой образ по рассказам отца...
Прекрасный город, повсюду здания с колоннами... Правда, многое тогда реставрировали, восстанавливали. И все же я так мечтал о Питере!
НЕВЕРОЯТНО
В Баку тогда колоннад вообще не было, памятников – единицы. А мне, совсем ребенку, говорили: ты еще мал (я и сейчас не вырос, но имелся в виду символический возраст), а вырастешь – будешь ходить по улицам своего города, по площадям, любуясь своими работами. Я этого не мог даже представить себе! Сейчас такого чувства нет, все довольно быстро остыло, после первого же памятника. Теперь я отношусь к своим работам совершенно спокойно – как зритель, как любой житель города. Другое дело, что каждый раз, проходя мимо, думаю: сейчас я сделал бы иначе! Чего-то, вижу, не учел, где-то недоглядел, а что-то и просто больше не нравится. Мысли профессиональные, и они огорчают.
БЕСПОЛЕЗНО
Бесполезно вести какие-то переговоры с Министерством образования. Специфика творческих вузов не учитывается, а мы ведь по структуре, по регламенту в корне другие! Во всех университетах – аудитории: сидят студенты с блокнотами и ручками, записывают лекции. У нас же сплошь мастерские, где нужен особый материал, где несколько преподавателей у станка, а студенты у мольбертов. В учебных программах слишком много текста: меняйте, предлагайте, создавайте! Наряду с громкими фразами – приблизительные таблицы, для ориентира, мы их принимаем к сведению, не более. И ориентиры эти лишь для тех, кто делает в искусстве первые шаги.
РАВНОДУШНО.
Какой художник все шесть лет учебы проводит в стенах здания? Какой он живописец, какой пейзажист? Идеальный вариант для художника – половину времени проводить в помещении, а половину на природе. Саттар Бахлулзаде вообще ничего не писал в четырех стенах, только под открытым небом. Как тут быть? Никто не хочет браться за решение этой проблемы, и все стоит на месте.
БЕСКОНЕЧНО
Монументальное произведение воплощает сразу несколько идей: политическую, патриотическую, даже религиозную. А составляющих смысла и назначения памятника бесконечно много: он должен быть красивым, просвещать, прививать людям благородство, отражать общечеловеческие ценности...
Дидактическое значение очень велико, ведь статуя принадлежит всем – не только жителям города, но и его гостям.
НЕПОЗВОЛИТЕЛЬНО
Работе с камнем предшествует долгая работа с глиной – создав первоначальный образ, я стараюсь придать ему нужные черты, отразить его манеру двигаться, говорить – эти моменты ведь хорошо улавливаются... Камень – это уже больше техника. Представьте каменную глыбу, на которой вы хотите поставить точку носа. Эта точка высчитывается в соотношении с другой точкой строго академически, а как художник я знаю, что теплый цвет будет выглядеть максимально выигрышно, если рядом будет холодный. Академист не может импровизировать на камне, тут все строго по точкам – ошибиться никак нельзя!
БЫСТРОТЕЧНО
Много любимых моментов, как и в любой другой работе. Процесс как подсознательный, так и сознательный.
Конечно, важны и навыки, и пробы, но часто на сцену выступает именно подсознание. Такая радость, если в мыслях что-то получилось! Но длится эта радость порой совсем недолго: утром приходишь в мастерскую и понимаешь, что преувеличил в голове, что «самое то» уже не такое идеальное. Все сложно... Порой в мыслях сложнее, чем в реальности.
РАДИКАЛЬНО
Скульптура – вещь скупая. Две руки, две ноги, голова. Авангардист может расположить голову в кармане, заявив: «Я так вижу, тут глубокий смысл!». В академическом плане тяжело придумать что-то новое, это очень сложные поиски, но я всегда пытаюсь. Первоначальные задумки меняются бесконечно и радикально. Правда, есть такие персонажи, где и не надо ничего придумывать – столь сильна их энергетика, динамика, пластика.
РЕВОЛЮЦИОННО
Разрушить! Разрушить! В начале XX века весь мир был настроен революционно. К этому шли веками: смена форм труда, оплаты, системы, идеология «отнять у хозяев – передать рабочим»... Почему все страны, где появился рабочий класс, оказались революционно настроенными?
Тогда все было горячо... Как только привезли останки Гусейна Джавида из Сибири, я стал общаться с его дочерью, изучать материалы. То, что человек был писателем, в то время уже означало, что он вовлечен в политический круговорот, даже будь он вне политики – а все творчество Гусейна Джавида свидетельствует об этом. Но аполитичность приравнивалась к вражеской идеологии. Я уверен, весь тогдашний Союз писателей одобрил его арест... У меня Гусейн Джавид не стоит на обычном постаменте, вокруг него – вихрь из известных персонажей и событий. На такую композицию меня натолкнул весь непростой сюжет его жизни.
НЕСЧИТАНО
Вопросов за мою жизнь мне было задано несчитанное количество... «Неудобных» не припомню, зато помню те, на которые трудно было ответить однозначно.
НЕПРОСТИТЕЛЬНО
Творчество, власть, фатум – все ведь перемешано!
Вот Самир Качаев только-только завершил первую стадию учебы, поступил в магистратуру, и вдруг его забирают в армию. Непростительная ошибка военной администрации: нельзя было посылать в горячую точку человека, который не был кадровым военным! Срок же совсем короткий, он не успел приобрести даже начальные навыки военного. Может, надо было залечь, спрятаться, а он, как Болконский, стоял и смотрел на снаряд... Я не говорю, что надо было отправить под пули вместо него другого. Но, может, другой был бы более опытным, обученным... Судьба ли это? Да. Промах властей? Да.
ПРОВИНЦИАЛЬНО
Не в обиду будь сказано, есть у нас такое качество – провинциальность. И распространяется оно в какой-то степени буквально на все. Мы очень исполнительны и до ужаса послушны. Договорившись о чем-то на каких-то уровнях, мы обязательно не просто выполним, а перевыполним – это в нашем характере, наверное. Когда начали возводить «хрущевки», строительные нормативы были даны совсем другие, потом их не раз меняли – в сторону уменьшения, так мы и это перевыполнили!
АМОРАЛЬНО
Самый аморальный народ – застройщики. Я не про архитекторов или строителей, а про заказчиков. Их ничего не интересует, кроме наживы. Если им помешает памятник, то они, не задумываясь, снесут и его. Так я нашел на свалке свой памятник Азиму Азимзаде. Там была целая композиция, но, пока спохватились, было поздно. Кто снес? Застройщик. А вместо него поставил китайский фонтан, каких тысячи по всему городу. Этот памятник был поставлен по инициативе Гейдара Алиева – он это поручил Гаджибале Абуталыбову, только приступившему к должности. Когда памятник был готов, президент пришел на его открытие, поблагодарил, сказал: хороший памятник... Я не могу защищать все свои памятники, уже ставшие частью истории города. Ничего не спросив, не узнав, просто взяли и выбросили...
НЕИЗБЕЖНО
Баку как женщина, по-своему всегда красивая. Где он, зеленый Баку с плоскими крышами? Бывало, поднимешься на крышу, встанешь и любуешься! Сейчас ничего не увидеть. Облик Баку меняется. Жаль, конечно, но это неизбежно, и мы никуда от этого не денемся. Много хорошего: живописная бухта, вокруг горы амфитеатром... Но раз уж перестраиваете город – надо все учитывать! У нас есть специальные органы, которые должны этим заниматься, но они постоянно под давлением – и меркантильным, и служебным. Вот и допускают ошибки...
ОШИБОЧНО
Во многих местах, скажем, Старого города (Ичери Шехер) здания расположены так же, как и при былой одноэтажности. На некоторых улицах тротуар не занимает и метра. Машины хоть и могут разминуться, но стоит одной припарковаться – и остальным уже невозможно проехать. Ну, а многоэтажные дома строят просто лицом к лицу – окно смотрит в другое, напротив, и двор узкий – куда вы машину поставите? Допустим, нет у вас машины, но даже с такси не сойти – сзади сразу начнут гудеть. Это же некомфортно, некрасиво, вредно для здоровья, для нервов! И таких ошибок тысячи.
ИГРИВО
Меня не обижает то, что мое имя остается «за кулисами». На бронзовом памятнике Натаван я даже имя свое сам не указал, хотя и положено. Зачастую забываешь об этом. Но иногда все же напоминаю о себе, если есть повод. Как-то зашел в магазин, внутри – молодые женщины, что говорить, хороши собой... А сколько вам лет, спрашиваю. Допустим, они 75-го года рождения. А я сразу: в том году поставили такой-то памятник... Они ошарашены: как?! А мне приятно!
Омар Эльдаров - народный художник Азербайджана, скульптор-монументалист, заслуженный деятель искусств, академик, кавалер ордена «Гейдар Алиев», ректор Азербайджанской Государственной академии художеств.
Некоторые даты творчества:
1955 - надгробие Узеира Гаджибекова
1960 - памятник Натаван
1963 - памятник Физули
1965 - портрет Саттара Бахлулзаде (первый вариант) и
композиция «Нефтяники моря»
1968 - портрет Саттара Бахлулзаде (второй вариант)
1973 - памятник Гасан беку Зардаби
1978 - памятник Садриддину Айни в Душанбе
1980 - памятник Авиценне в Душанбе
1984 - портрет Ниязи и надгробие Вагифа Мустафазаде
1987 - памятник Гейдару Алиеву в Нахчыване, памятник
Муслиму Магомаеву, памятники Махатме Ганди и
Рабиндранату Тагору
1989 - мемориальный памятник «Элегия», надгробие Ниязи
1981 - надгробие Сулеймана Рагимова
1993 - памятник Гусейну Джавиду
1994 - надгробие Шихали Гурбанова
1995 - надгробие Зарифы ханум Алиевой
1996 - надгробие Рашида Бейбутова
1998 - надгробие Гасана Алиева
2000 - надгробие Зии Буниятова
2001 - надгробия Юсифа Самедоглу, Сулеймана Рустама и
Тофика Гулиева
2001 - памятник Гейдару Алиеву в Карсе
2001 - памятник Ихсану Дограмаджи в Анкаре
2001 - памятник Азиму Азимзаде
2009 - надгробие Муслима Магомаева
2010 - памятник Мустафе Кемалю Ататюрку
2011 - памятник Амине Дильбази
2013 - памятник Николе Тесле
2017 - памятник Ниязи
ИНТЕРВЬЮ АРЗУ ДЖАИД ФОТО АДЫЛЬ ЮСИФОВ
