Простые вещи - два ботинка, ломоть хлеба, прозрачная блузка - обретают плоть и обретают голос. Но голос фотографий Эриха Хартмана не дает ответов, а только напевает словно… Раздается мотив, в котором - шум ветра, щебет птиц, пенистых волн еле слышный всплеск… Все то, что пребывает с нами с первых минут рождения и до свершения наших дней.
Для одних этот блондин с недоверчивым взглядом романтического ипохондрика стал символом нонконформизма, для других – предтечей еще только нарождающихся рок-культуры, битнического движения, философии хиппи и прочих взрывных явлений огорошивших XX век…
В творчестве Иссерман, где также расставлены акценты над грациозностью линий, где подчеркнут магнетизм чувственности - этой иллюзии, рождающейся благодаря умению оттенять и приглушать, а также множества других уловок, - все же действуют свои законы. Здесь правит упоение человеческой красотой!
Его Париж охвачен поэзией, - поэзией ненавязчивой красоты будней. Все это мимолетное, не всем приметное и составляет подлинное очарование жизни, но передать этот трепет под силу далеко не каждому. Вилли Ронису это удавалось.
Наследие Вивиан Майер представляет собою галерею драгоценных минералов - фотографий, отображающих состояние человеческой неприкаянности с исключительной деликатностью; без нарочитых попыток навязать зрителю свою интерпретацию «дефицита обратной связи».
Современные фотографы часто сетуют на то, что их ремесло стало доступно для каждого, кто располагает мало-мальски приличной фототехникой. Однако немногие задумываются о том, что удачная фотография это прежде всего личность фотографа, а личность фотографа – это выбранный им ракурс…
Уильям Кляйн вырос в бедной еврейской семье, и в фотографию пришел из живописи. Но в отличие от многих своих коллег со схожим бэкграундом, он не ограничился одной лишь фотокамерой.
Действие «Коммивояжера» завязывается с автоцитаты: дом рушится в самом начале. Таким образом режиссер Асгар Фархади подтверждает репутацию мастера семейных драм.
Не переступая грани вкуса, за которой нередко обнаруживается простецкий юмор или скабрезный намек, фотограф ловко фиксирует неожиданные жесты, исполненные непринужденной грации мгновения… Щелк, и мимолетное, неуловимое обрело бессмертие! И если бог – в мелочах, то Элиотт Эрвитт - в красноречивых нюансах.
«Странное дело - фотография… Ты всего лишь доверяешь своему глазу, но не можешь не обнажить душу». Автор этих слов женщина, предъявившая миру насыщенный предчувствием конца портрет четы Монро & Миллер - немеркнущей кинозвезды и не менее блистательного драматурга.
