Проект «Беседы», наверное, был самым любимым из всего того, над чем мне приходилось работать в последние несколько лет. В процессе обсуждения той или иной темы мне удавалось раскрыть какие-то новые грани в моих собеседницах и, возможно, в себе самой. Этот жанр мультиинтервью оказался прекрасным аналогом расслабленного сеанса психоанализа.
Итак, мы снова будем говорить, рассуждать, делиться своими мнениями, мечтами, сомнениями – за чашкой кофе или чая, с бокалом шампанского или стаканом холодного свежевыжатого сока. Главное, – неподдельно искренне, многое озвучивая впервые для себя самих.
Перед вами команда журнала Nargis – главный редактор Ульвия Рахманова; главный редактор и директор веб-сайта Нигяр Магеррамова; fashion-редактор Buro 24/7 и редактор отдела светской хроники журнала Nargis Нигяр Гахраманова; я, Нателла Османлы, и наша очаровательная гостья, дизайнер Мензер Гаджиева. Сегодня мы поговорим о двух таких разных и в то же время чем-то схожих городах – о Баку и Париже.
Нателла: Мензер, ты проводишь в Париже очень много времени, жила и работала там. В прессе, высказываниях каких-то медийных личностей сегодня часто звучит метафора «кавказский Париж» относительно нашего славного города. Как думаешь, в самом деле, есть что-то общее?
Мензер: Я замечаю, что мы заимствуем традиции европейских городов, и Парижа в том числе. В Париже, например, проводятся рождественские и предновогодние ярмарки. Вот и у нас во второй раз проходит похожее мероприятие. Кроме того, развивается модная индустрия – появилось немало модных изданий, дизайнеров и модельеров. И очень интересно наблюдать какие-то параллели между Парижем, где всё стабильно, всё складывалось, формировалось годами, десятилетиями – и Баку, где всё только зарождается, но какими темпами! Это прекрасная перспектива – в Баку мы имеем возможность пробовать что-то новое, ставить эксперименты, основывать фундамент для чего-то, чего в Баку еще нет, а в том же Париже уже существует.
Если говорить о каких-то мелких деталях, для меня Париж – это уличные кафе, где пьют кофе даже зимой, это многообразие образов и стилей в толпе. Люди одеты очень по-разному. Пожилая женщина с ярко-красной помадой, молодежь, одетая как хиппи или панки, или, наоборот, с сумками Hermes и в элегантных нарядах… Мне и в Баку хочется видеть больше индивидуальности в стиле, чтоб люди не боялись заявить о себе, были более рисковыми.
Нателла: А тебе не кажется, что это уже происходит?
Мензер: Ну конечно. О том, как расширился диапазон вкусов, можно судить по количеству открывшихся разнообразных магазинов. Кроме того, демократичность во взглядах – во многом заслуга соцсетей и Интернета вообще. Сейчас практически у всех есть доступ к Фейсбуку, к различным сайтам, и люди видят, что творится в мире, как одеваются, как выглядят в других странах. И все равно я чувствую, что есть какая-то скованность, если не страх, в желании соответствовать привычному стилю своего круга.
Ульвия: По-моему, с иностранцами сложнее общаться. Всё другое, вплоть до культуры подачи еды. Вроде пустяк, а показательно. Иной менталитет. Как сервируют стол у нас – и у них. Вот такая огромная тарелка и в центре – капелька еды.
Мензер: Зато какие они стройные! Видимо, как раз благодаря размерам порций. Смотришь, вроде такая жирная, калорийная пища… А общаться тяжело, если не говоришь по-французски. И не важно, иностранка ты или нет. Когда я работала для Дома Lanvin, мне приходилось общаться на французском: говорить со мной, приезжей, на английском они отказывались, да и их английский был хуже моего французского.
Нателла: Уля, я вспоминаю наш разговор о том, как ты переехала в Баку. Как считаешь, за эти годы, что ты здесь, город изменился? Стал ближе к Европе, Парижу в частности?
Ульвия: Тот Баку мне нравился больше. Я объясню, почему – мне больше по душе неидеальное. Я не люблю, когда всё правильно, конкретизировано. Мне нравится выйти на улицу и увидеть десять человек – одного понятного, обычного и девять совершенно необычных, с чьей-то точки зрения не нормальных. Сегодняшний Баку прекрасен, и мы все делаем всё для того, чтобы он становился лучше и лучше. Но тем не менее… в том Баку, в который я когда-то переехала, была своя прелесть. Не было, например, такого количества хороших ресторанов. Было несколько, куда мы все ходили. В Лондоне, откуда я приехала, было огромное разнообразие всего, на любой вкус. А в Баку был один кинотеатр, и мы все туда ходили и так радовались!
Мензер: А мне, наоборот, не хватает огромного количества ресторанов и кинотеатров, как в Нью-Йорке или том же Париже. Сервис во многих местах не совсем того уровня, что хотелось бы. Люди развиваются. Мы покупаем новейшую аппаратуру, к примеру, но нет грамотных специалистов по работе с ней. Кроме того, мне нравится чувство одиночества, которое ощущается в больших городах – ты можешь утром выйти и до самой ночи быть абсолютно одной, наедине со своими мыслями.
Нателла: Ты занимаешься дизайном платков кялагаи, что само по себе является серьезным возрождением традиций. Еще одно изменение, которое я замечаю в нашем обществе, – стало модно возвращаться к истокам в одежде, в обычаях, в кулинарии. Ощущается ли это в Париже?
Мензер: Конечно, опять-таки вспоминая мой опыт работы в Lanvin, – обязательным аспектом работы над какой-либо моделью является анализ винтажных коллекций. Выбирая то, чем я буду заниматься, я думала в первую очередь о том, что у нас есть огромный пласт творчества, который просто еще не воплощен в реальность. Во Франции, повторюсь, на протяжении многих лет множество дизайнеров пробовали и пробовали различные идеи, пытались реализовать себя. У нас всё в зародышевом состоянии, оттого можно проявить себя в разных направлениях и быть первопроходцем. Даже в том, чем я занимаюсь, мне довелось менять традиции. Когда я только-только начинала работать с фабрикой в Шеки, работники были в шоке – как можно менять цвета, ставшие традиционными, накладывать абсолютно новый рисунок на ткань? Теперь же это новаторство воспринимается спокойно.
Нателла: Париж – еще один устоявшийся стереотип – «город влюбленных». Романтика и всё такое. Ну а Баку? Можно назвать его городом влюбленных?
Мензер: Если честно, я бы не назвала Баку городом влюбленных. Учитывая наши традиции, вероисповедание. Несмотря на светскость, предрассудки всё же еще сильны. Если, например, пара идет по городу в обнимку, это не всегда воспринимается горожанами положительно. В Париже вряд ли кому-то придет в голову осудить целующуюся парочку. Так что Баку не совсем город влюбленных.
Ульвия: Мне кажется, если человек влюблен, то любой город может стать для него городом влюбленных. Не важно, Париж, Баку, хоть Мадагаскар. Если ты любишь, всё вокруг меняется, играет другими красками. Если не любишь человека, тебе с ним и в Париже на Эйфелевой башне плохо, и в Баку на Девичьей.
Мензер: Я не согласна, а особая атмосфера?
Ульвия: Это если ты влюблена в любовь, а не в человека. То есть если ты влюблена в любовь, тебе надо быть в Париже, тебе важны все эти детали, фрагменты. А если ты любишь человека, тебе просто хорошо там, где он.
Мензер: А если человек, в которого ты влюблена, иностранец? И тут, из-за языкового барьера, его все норовят обмануть.
Ульвия: Ну, в Париже обманывают не меньше. Уж сколько там мошенников и аферистов…
Нигяр Г.: У меня так было с детьми на Елисейских полях. Подбежала малышня – бедняжки все глухонемые. Просили денег, причем по 20 евро. Дали я и подружка. То есть за раз 40 евро. Проходили там же через несколько дней, заметили их же, мирно беседующих между собой. Оказались здоровыми маленькими мошенниками.
Нигяр М.: Для меня Париж – это в первую очередь город романтики. Виктор Гюго, Лувр, утонченные парижанки… На деле же там, как и во многих городах такого масштаба, воруют, обманывают и не совсем безопасно.
Мензер: Когда я жила в Париже, меня не покидало это ощущение. Туда хочется приезжать, наслаждаться моментом, подпитываться волшебной атмосферой, но все-таки не жить.
Нателла: А француженки? Расхожее мнение, что француженки очень изысканные.
Мензер: Это и так, и не так. Например, они постоянно хотят создать видимость небрежности, будто бы всё, что на них надето, подобранные аксессуары – это чистая случайность. Будто бы они вовсе не заморачиваются по поводу того, как выглядят. А мне, наоборот, нравилось подчеркивать, когда я жила там, что я всё продумываю в своем аутфите и уделяю этому много внимания. В нашей культуре заложено, что женщина должна выглядеть ухоженной, аккуратной.
Нигяр М.: И всё равно в Париж тянет. Туда хочется. Подняться на Эйфелеву башню, вдохнуть воздух Парижа. Посидеть в кофейнях, в которых ничего не меняется годами, они принадлежат одним и тем же семьям – из поколения в поколение.
Нигяр Г.: Всякий раз, приезжая в Париж, я именно что ощущала традиционность, ходила в одни и те же места и знала, что в них всё будет так же из года в год. Колоссальное впечатление – это парижское метро. Ощущение удобства, но полного отсутствия безопасности.
Нигяр М.: Французский язык – это тоже залог очарования Парижа, он ласкает слух. Это, наверное, ассоциации с фильмами, песнями прошлых лет.
Мензер: Я неплохо владею французским, но все-таки не на том уровне, что носители языка, другое произношение. Для меня пытка – французские числительные, сложные, многословные.
Нателла: Мы обсудили, чего нам не хватает из французской жизни. А чего нам не хватает в Париже, что хочется привезти с собой из Баку?
Мензер: Париж разный. Есть консервативные домики, где живут семьи. Есть более молодежные районы, есть районы неформалов. Это как множество городов, объединенных в один. Баку в этом смысле более предсказуем, понятен. Мне все-таки не хватает в Париже нашего гостеприимства. Врать не буду, я встречала довольно гостеприимных французов, но это скорее не особенность менталитета, а индивидуальное отношение к конкретному человеку. У нас же люди гостеприимны со всеми, без разграничений, по умолчанию.
Ульвия: Мне не хватает в Париже нашей непредсказуемости. Европейцы могут быть более современными, но пресно живущими жизнь по обыденным правилам. Это не плохо, не хорошо. Это просто по-другому. Культура другая, нет нашего отрыва, быстроты принятия решений и безбашенности. Они на брак или жизненные перемены решаются с трудом, понимая, сколько им придется тратить, сколько выплачивать. Рационально подходят к жизненным ситуациям. Нашего азербайджанского əşi (*непереводимое идиоматическое выражение, характеризующее ситуацию, как способную разрешиться самостоятельно) – вот чего, мне кажется, иногда не хватает тем же французам. Страстности восприятия жизни, жизненных ситуаций.
Нигяр М.: Уля, а Ариф ведь родился в Париже. Это не делает город особенным?
Ульвия: Нет. Все-таки вся парижская жизнь подчинена непрерывному списку правил во всем и отсутствию эмоциональности. Во всех городах есть что-то хорошее, что-то дурное. Я, кстати, не планировала рожать сына в Париже, так получилось. Приехала на несколько дней и задержалась. Парижская бесстрастность – она ведь и у врачей, и у водителей машин. Даже в роддоме от них веет холодностью, абсолютным спокойствием и равнодушием. Ну, хоть какое-то проявление участия, эмоций, тем более если с девушкой это происходит впервые… Абсолютно нет – спокойный, профессиональный подход, но при этом совершенно равнодушный. Я сама человек темпераментный, и люди наши темпераментные. Этого и не хватает в Париже – бакинского тепла, эмоциональности, темперамента.
Мензер: А мне кажется, бакинская эмоциональность тоже сходит на нет. В сравнении, например, с Шеки, где я провожу немало времени по работе – там совсем другое тепло, участие. Чем динамичнее жизнь, чем быстрее ритм, тем меньше у людей времени на чувствительность, тем более с посторонними.
Съемка проведена в ресторане Delicia
Адрес: улица Самед Вургуна, 77
Телефон: 050 300 46 46
Нателла Османлы
